Традиция предсвадебных вечеринок в станицах Усть-Лабинского района Краснодарского края

Автор: Зудин Антон Иванович, кандидат исторических наук, заместитель заведующего Научно-исследовательским центром традиционной культуры ГБНТУК КК «Кубанский казачий хор».

Одним из наиболее значимых элементов предсвадебного периода кубанской свадебной обрядности были девичьи вечеринки в доме невесты, которые в Усть-Лабинском районе отличались особой яркостью, содержательностью и продолжительностью по времени. Колоритные описания вечеринок, данные в дореволюционных работах Д. В. Шахова и М. Васильковой, дополняются аналогичными сведениями экспедиционных материалов, что говорит об устойчивости данного элемента в структуре свадебной обрядности Усть-Лабинского района.

Судя по всему, первоначальная форма проведения предсвадебных вечеринок в обследованных населенных пунктах предполагала ежедневные встречи подруг невесты в ее доме от момента завершения брачного сговора до самой свадьбы, что занимало по времени от одного до двух месяцев. Устойчивость этого обычая подтверждается современными полевыми материалами (Воронежская, Ладожская, Восточная, Некрасовская, Новолабинская, Тенгинская). Со временем продолжительность этих встреч из-за трудовой занятости в колхозе и материальных затратах, с ними связанных, могла сокращаться до одной недели перед свадьбой. Но крайне редко вечеринка ограничивалась только одной встречей накануне свадьбы (например в х. Железном). В станицах Восточной и Ладожской отмечали, что в течение промежутка времени от сватовства до свадьбы девушки собирались у невесты по субботам:  «Были сиделки.  Там четверо или пятеро сиделок, сколько там, вот до свадьбы месяц или два, каждую субботу делают у невесты вечер. Вот играет гармошка, приходют друзья, все кому не лень. Пляшут, танцуют». В некоторых станицах эти встречи лексически маркировались, противопоставляясь последнему вечеру перед свадьбой. Так, в станицах Восточной и Кирпильской они имели название сиде?лки, в отличие от последнего вечера, который назывался собственно вечери?нки. В станицах Новолабинской и Тенгинской лексема посиде?лки использовалась наряду с лексемой вечеринки. Эти встречи в отличие от последнего вечера не были регламентированы и не сопровождались какими-то обрядовыми действиями. У невесты дома могли собираться не только близкие подруги, но и просто знакомые из числа молодежи, как парни, так и девушки. На этих вечеринках девушки помогали готовить невесте приданое (вышивать наволочки, подрубать простыни и т.п.), свадебные принадлежности, шить и вышивать свадебную рубашку жениху. Также на вечеринках устраивали игры и танцы под гармошку, пели песни. В заключение жених с невестой угощали молодежь ужином: «Вече?ра как это отдают. И жених вечеряет, и девчата»; «вече?рю отдають»; «вече?рю им дають». Повсеместно отмечается, что ежедневно на ночевку у невесты оставались наиболее близкие ее подруги со своими кавалерами. Мог оставаться на ночь и жених, что не предусматривало никаких ненормативных вольностей. Исключение составляли невинные шутки парней над девушками. В темноте они могли налить воды на солому, постеленную девушкам на ночь, завязать в узел рукава тулупов, намазать сажей лицо уснувшей девушки.

Большей событийностью и торжественностью отличался прощальный вечер, который в большинстве населенных пунктов приходился на пятницу или субботу в зависимости от того, на какой из последующих дней приходилась собственно свадьба (повсеместно праздновать свадьбу в субботу считают поздней традицией, укоренившейся в советское время), а в станицах Восточной и Кирпильской – за два дня до свадьбы (соответственно в четверг или пятницу). В его проведении также отмечаются общие и особенные для каждой станичной традиции черты.

В большинстве обследованных населенных пунктов проведению последнего вечера предшествовало приглашение невестой наиболее близких подруг (от десяти и более человек), когда она в сопровождении старшей дружки обходила станицу. Приходя в дом подруги, невеста обращалась к ее родителям с просьбой отпустить на вечеринку (Воронежская, Восточная, Железный, Кирпильская, Новолабинская). В х. Железном каждую из приглашенных подруг обыгрывали припевкой «Спасибо за дружку, за ее послушку». Здесь же и в ст. Воронежской по дороге компания девушек исполняла песню «Да й былка(я)-чернобылка(я)». В ст. Новолабинской - «Что не травкою», «Я сегодня всю неделю не брала в руки куделю…» (на мотив плясовой «Вы каза?чки, казачки?…»). В ст. Ладожской такой формы приглашения подруг невестой отмечено не было. В дом к невесте молодежь сходилась без приглашения, где проводила время до прихода жениха, после чего на вечере, который здесь назывался сго?вор / сгово?рины / сгово?рье, оставались только самые близкие друзья жениха и невесты: «Вот завтра свадьба, а нонче сгово?рье. Жених несёть до невесты водки… Да говорить: “Приглашённии останьтесь, а не приглашённии выйдите”. И выходять … помолились и на стол всю закуску становили, что есть». М. Василькова отмечала, что приходу подруг к невесте предшествовало посещение ими дома жениха, где их угощали ужином, после чего подруги шли к невесте и ожидали прихода жениха с его компанией. Существование такого обычая было отмечено в прошлом и в ст. Некрасовской.

Таким образом, прощальный вечер начинался с раздельного сбора молодежи в домах жениха и невесты. Дальнейший его сценарий имел свои локальные особенности. В станицах Воронежской, Восточной, Кирпильской и х. Железном после сбора у невесты подруги относили жениху свадебную рубаху. В ст. Воронежской невеста шла вместе с ними. Рубаху вместе с мылом, нательным крестиком, платком и кисетом для жениха несла старшая дружка. По дороге в дом жениха исполняли песню: «Через садик да дороженька лежала». Придя в дом жениха, подруги требовали выкуп за рубашку. Друзья жениха в шуточной форме сперва браковали рубашку. Затем подруги невесты начинали вызывать жениха: «Дайте нам купца, добра молодца!» Сперва вместо жениха по очереди выходили его друзья, но подруги не признавали в них молодого. Наконец появлялся жених и выкупал за угощение рубашку у подруг. Во время наряжения жениха в рубаху подруги невесты исполняли песню: «Наша рубаха рясная, всем людям прекрасная». После этого к жениху подводили невесту, лицо которой было накрыто фатой, и жених должен был ее узнать. После завершения данного игрового действа компания жениха и невесты объединялась и переходила в дом невесты для совместного празднования прощального вечера. В более позднее время за рубашкой к невесте могла приходить и компания жениха, и тогда игровое действие происходило в доме невесты. Аналогичный обычай существовал и в х. Железном. Однако здесь было записано большее количество песенных текстов, приуроченных к приносу рубашки: «Коло хаты вышня, коло хаты вышня, штоб маменька вышла» (для свекрови, когда подходили к дому жениха), «Мы рубашку шили, мы рубашку шили, горилочку пили», «Наш Ваничка кролик, под ним вороной коник» (когда надевали рубашку на жениха). В ст. Кирпильской рубашку жениху относили только подруги невесты, а она оставалась дома. Когда подруги возвращались назад, невеста «обголашивала» каждую из подруг, «голосит как по покойнику», что, очевидно, символизировало прощание с девичьей вольностью.

После соединения в одну компанию стороны жениха и невесты проводили время так же, как и на предшествующих встречах, т.е. танцевали, пели под гармошку и играли. Однако в некоторых станицах (Некрасовская, Новолабинская) эти увеселения сопровождались рядом действий обрядового характера. В ст. Некрасовской незадолго до завершения прощального вечера молодежь начинала обыгрываться. Каждый из присутствующих на вечеринке парней выбирал себе пару из присутствующих девушек, после чего их сажали наподобие жениха и невесты в святой угол, пели свадебную песню («А в колодезе студёная вода./ Там Количка поил ворона коня», «А в нас нонче да Мишучка ночевал»), держа перед ними блюда со стопками водки. После обыгрывания пара выпивала по стаканчику и целовалась. По некоторым сведениям, первыми обыгрывались жених с невестой, за ними вся остальная молодежь. В заключение «обыгрывался» дядька (друг жениха), который за обыгрывание и поднесенную рюмку водки бросал деньги на поднос под исполнение припевки: «А ты, Ваня, одари, одари. Три червонца положи, положи». В некоторых интервью говорилось, что выкуп за обыгрывание требовали и с жениха. Таким образом, он «выкупал поцелуй» невесты. В ст. Новолабинской данный обряд был зафиксирован в более редуцированном виде. Здесь обыгрывали только жениха с невестой («А в нас нонче белый день», «А в колодезе студёная вода»), за что жених также должен был дать выкуп. По сведениям М. Васильковой, данный обряд существовал и в ст. Ладожской, однако упоминаний о нем в полевых материалах по ст. Ладожской уже не было зафиксировано. Здесь подруги невесты обыгрывали друзей жениха, получая за это в дар деньги.

По наблюдениям М. Васильковой и Д. В. Шахова, помимо молодежи, участниками прощального вечера в ст. Воронежской и Ладожской были взрослые родственники жениха и невесты, для которых это мероприятие совпадало с заключительным этапом брачного сговора. В полевых материалах такой сценарий встречается и в ст. Некрасовской.

Завершался прощальный вечер ужином. На ночь у невесты оставались ее подружки со своими кавалерами. Однако в отличие от предшествующих вечеров жених отправлялся домой. В ст. Ладожской отмечали, что жених мог оставаться на ночь, однако возвращался домой перед рассветом. Причем будущая теща кормила его завтраком.

Несмотря на яркость и хорошую сохранность традиции празднования последнего вечера, в полевых материалах он предстает не в полном виде. Об этом, по крайне мере, можно судить по целому блоку «девишнинских» песен, которые упоминаются в опубликованных и рукописных источниках, но были утрачены носителями традиции ко времени работы фольклорно-этнографических экспедиций. Так, не были зафиксированы в живом исполнении песни прощального вечера ст. Ладожской, приводимые в работе М. Васильковой: «Я в высоком тереме сижу, я далеко в путь зарею слышу», «Как у нас было диво, дивованьице большое», «Сидят Петреюшка с Домнушкой и целуются, и милуются», «Как по погребу боченочек катается, Васильюшка над женою величается», «Стояла сосенушка на горе против солнышка», «Из-под камушка из-под белаго спротекала вода, вода чистая», «По терему Марьюшка гуляла, с кармана орешки щелкала», «Иванушка выезжал, выезжал, Аннушку выкликал, выкликал», «Как во нашем во садочке, как во нашем во зеленом». Утрачены песни прощального вечера ст. Кирпильской, приведенные в машинописном песеннике, составленном руководителем местного фольклорного коллектива Анной Степановной Масловой (1909-1977) в 1970 г.: «Ой, яблонь моя садовая, шкора золотая», «Ты кудрявчик, кудрявчик мой, кудреватый добрый молодец», «Берёзничек листоватый, лёли листоватый», «В огороде капустушка, белый качоночек».

В ст. Восточной и Кирпильской непосредственно свадьбе предшествовал еще один день, который по сути был продолжением прощального вечера и назывался караулить невесту. По содержанию он являлся игровой инсценировкой архаического обычая умыкания невесты. В течение этого дня парни со стороны жениха предпринимали попытку выкрасть невесту, а задача ее подруг состояла в том, чтобы оборонять ее от этих посягательств. Если парням удавалось украсть невесту, то ее возвращали за выкуп-магарыч, после чего устраивали застолье.

1. Шахов Д. В. Воронежская станица (статистико-этнографическое описание) // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1883. Т. 1. С. 643-690.
2. Василькова М. Свадьба в станице Ладожской Кубанской области // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1901. Вып. 29. Отд. III. С. 49-86.
3. Полевые материалы I Кубанской интернациональной фольклорно-этнографической экспедиции. Динамика традиционной культуры станицы Воронежской Усть-Лабинского района Краснодарского края (1883-1987) / науч. ред. Н.И. Бондарь, материалы к публикации подгот. Е.В. Саввой (Моряхиной). - Краснодар, 1990.
4. Полевые материалы I Кубанской интернациональной фольклорно-этнографической экспедиции. Динамика традиционной свадебной обрядности станицы Ладожской Усть-Лабинского района Краснодарского края (1883-1987) / науч. ред. Н.И. Бондарь, материалы к публикации подгот. Е.В. Саввой (Моряхиной). - Краснодар, 1990.
5. Край любимый. Кн. 3. Народные казачьи песни ст. Кирпильской / записала, обработала и систематизировала А. С. Маслова. Кирпильская, 1970 (рукопись).

При составлении справки использовались полевые материалы I Интернациональной Кубанской фольклорно-этнографической экспедиции 1987 г., Кубанской фольклорно-этнографической экспедиции 2009 и 2016 гг. Материалы хранятся в Архиве полевых материалов НИЦ ТК ГБНТУК КК «Кубанский казачий хор».