Традиционные промыслы и ремёсла восточнославянского населения Усть-Лабинского района Краснодарского края

Автор: Матвеев О.В., д.и.н., профессор, главный научный сотрудник Научно-исследовательского центра традиционной культуры ГБНТУК КК «Кубанский казачий хор».

Комплексное земледельческо-скотоводческое хозяйство восточных славян с начала их постоянного поселения на территории современного Усть-Лабинского района потребовало развития и самых разнообразных ремёсел, как традиционно мужских, так и женских. Местные жители сами изготавливали себе одежду, колесный транспорт и пр.

Например, необходимость обработок шкур животных способствовало развитию в регионе кожевенного дела. Военные и повседневные нужды приводили к развитию шорного дела: изготовлению сёдел, вожжей, сбруй, хомутов и т.д. Производили самостоятельно и некоторую часть одежды, которая изготовлялась из домотканой льняной и полотняной материи. Сырьё для такого производства изготавливалось своими руками из урожая конопли и льна. Наряду с посадкой, культивированием, уборкой эти технические культуры требовали особой обработки: отмачивания, просушки, размягчения, вычёсывания. Только после этого полученные волокна были пригодны для использования на ткацком станке. В каждой станице имелась своя кузница, обеспечивающая население серпами, лопатами, граблями, обручами для бочек и колёс, подковами, гвоздями и т.д.  В 1889 г. в ст. Усть-Лабинской 1 человек занимался кожевенным ремеслом,  4 человека – скорняжным, 3 человека – шорным, 4 – шерстобитным, 3 человека – верёвочным, 8 чел. – бондарным, 7 – столярным, 24 – плотничным, 8 – кузнечным, 15 чел. – портняжным, 11 чел. – сапожным, 14 чел – кирпичным [1]. В станице Новолабинской ткацким ремеслом (изготовлением пряж и холста) занимались 200 женщин, плотничным – 12 человек, портняжным – 6, кожевенным – 1, скорняжным – 4 (2 мужчин и 2 женщины), верёвочным 4 (2 муж., 2 жен.), сапожным – 4, бондарным – 2, столярным – 2 [2]. В ст. Ладожской развито было гончарное и бондарное ремесла. Гончарное производство располагалось между улицами Голощапова и Горького на горе. Одним из лучших мастеров-бондарей был Иван Карнаухов, который выделывал прочные дубовые бочки [3].

Кузнечное дело было развито практически до середины 1980-х гг.: «С мастером я начал работать молотобойцем, молотом бил. Тогда же варили только кузнечным варом, сварки не было. В горно залаживаешь метал, два куска, потом соединяют и обрабатывают. Варили кузнечным варом… Привозили железо. А последнее время что-то не стало металла, и подковы не делали. вот такие столбы начали делать, арматура пошла. Столбы, арматура – коней то надо ковать». Колесным ремеслом занимался отец информатора: «Мастер, вот мой отец, делал колеса, а мы в кузне оттяговали, оковывали, обклепывали что б обод не расходился. С дуба… Гнули в горах, привозили меняли на зерно… Он просверливал обод, спицы забивал. Ступка, в ступку забивали спицы. А потом на спицы он натягивал обод. Но он-то уже округленный, готовый. Пробовали и здесь гнуть, получалось, но это долгое» (Илл. 95-96).

О видах колесного транспорта Д. И. Ишков рассказывал: «Линейка на рессорах…, и на ней ездило только начальство – председатель колхоза, агроном, ну как легковая машина считалось. Бидарка – это одноконка. Одна лошадь запрягалась – то же ездили агроном, учетчик тракторной бригады. Основное в колхозе было: телега, или ход по нашему (Илл. 97). Четыре колеса и ко?роб – зерно возили. На ход становился короб, и вот на этом коробе возили. Воду возили туда, где женщины пололи… В бидарку только запрягалась одна лошадь. Видал «Кубанские казаки», как они там соревновались? Вот это бидарка. Такой коробок делался легкий.  Два места.  Ход долго ходил, выдерживали долго, но колеса сыпались. Были фондовские, назывались военные хода были. Или брички… Они стояли под навесами, для войны вроде фонд был. Так они с тех кусков обод был, а потом придумали на каждую спицу обод одевался. Эти вообще рассыпалися. Вот такая жара как припечет.  Мучалися целыми днями тянули эти шины».

М. И. Шарков вспоминал о семье своего деда Василия Акимовича Кочерова: «В семьях были свои прядильные станки. На них пряли полотно для одежды и постельных принадлежностей. Сеяли коноплю, выращивали, жали стебли, замачивали в речке, потом эти стебли мяли и получали конопляные волокна, которые потом на ручной или ножной прялке делали клубки ниток. Из них потом ткали полотно. Из овечьей и козлиной шерсти тоже пряли нити, и из них вязали вручную носки, платки, только, не Оренбургские, а Восточные, а также вязали шапочки и рукавички, кофточки и свитера. Всё это делалось в зимний период» [4]. А.А. Щурова рассказывала о выделке домотканной материи: «Коноплю сеяли… Осенью… Её не полют, ничего. Она ж густая растёт. По-над краями толстая такая ма?тирка – это уже на семена. Вот её выдергают, снопочки свяжут. А тогда на пруд. Там замачивали… Дней на пять, на шесть. Замачивали: вот так забивали колушки и ложили её промеж колышков. Грязью накидывали. Вот она там кисла. А тогда пойдёшь мыть, вымывать. Вымываешь добела. Поставишь. Они повысохнут. Тогда мялки такие были – уже мяли, трепали, ко?стру эту. Костра себе отлетает, а волокна себе. Работы с нею было!…  А мычки – это когда уже потреплють их. Но они жесткие. А тогда в ногах мнёшь. Помнёшь, вытрепешь пыль эту всю. А тогда грэбэнь был такой, большой, грэбёнка. На грэбэнь надевали их и грэбёнкой стягивали. Опять надевают – стягивают. Покуда станет такая, небольшая. А то ж вона длинна. А тогда вот так вот скручивали – и мычка называли. А тогда пряли. Тогда на етот же грэбэнь надевають ету мычку и прядуть… Грэбэнь большой такой и широкий, и длинный. А тут донце. На донце становишь и тогда этой грэбёнкой. А грэбёнки были и маленькие, и побольше… А тогда понапрядуть клубки. Тогда станок был такой, ткать. Сновали. Сновалки были. Такие колушки забивали и сновали, на сколько там стенок, стенки называли. Сновали их. А тогда на етот станок надевали и ткали. Моя свекруха ткала. У нас были и настольники ткатые, и рушники. Всё: и юбки, и кофточки, и рубашки, и штаны мужикам. Всё было холстовое. И эти рядюшки такие – с тряпок сбираешь. А ря?денца назывались – это вот как щас простиня. Ряденце. Ткали, выбеливали их. Они были такие белые… Вот солнце щас. И это полотно либо на пруд отнесешь, либо на Лабу. Умакиваешь и стелешь на травы. Высохла – опять умакиваешь и стелешь. Первертаешь. Она как выгорала на солнце. С одной стороны, с другой. А потом спускали в щёлок. Щёлок – подсолнечная зола. Тогда замачивали в кадушках – бу?ки назывались. Бучили. Полную кадушку пермешают с золой. И туды полотно эту всю. А тогда мужики запрягли лошадей, на подводу кадушки эти становлють и везуть на Лабу или на пруд. И там тогда выполаскивают. И валёк такой деревянный был… И грязь выбивали вальком. И оно делается мягким таким».

Таким образом, освоение региона южнорусским и восточноукраинским казачеством и крестьянством представило яркий пример взаимоотношений между человеком и природной средой междуречья, результаты которого стали весьма ощутимыми не только для хозяйственной деятельности, но и для традиционной культуры. Традиционные ремёсла жителей Усть-Лабинского района удовлетворяли как материальные, так и эстетические потребности. Их развитие и поддержка, например, были бы весьма продуктивны в условиях роста российского внутреннего и международного сельского туризма.

1. Шныпкин Ф. Усть-Лабинская станица // Сборник материалов для описания местностей и племён Кавказа (далее - СМОМПК). Тифлис, 1889. Вып. 8. С. 50–59.
2. Подлужный А. Новолабинская станица // СМОМПК. Тифлис, 1889. Вып. 8. С. 67.
3. Дергунов Ф.С. История станицы Ладожской. Краснодар, 2000. С. 57.
4. ПМ КФЭЭ-2016. Ст. Восточная. Рукопись родословной М.И. Шаркова.

При составлении справки использовались полевые материалы, собранные в ходе Кубанской фольклорно- этнографической экспедиции 2009 и 2016 гг.